Неточные совпадения
«Неужели я нашел разрешение всего, неужели кончены теперь мои страдания?» думал Левин, шагая по пыльной дороге, не замечая ни жару, ни усталости и испытывая чувство утоления долгого страдания. Чувство это было так радостно, что оно казалось ему невероятным. Он задыхался от волнення и, не в силах итти дальше,
сошел с дороги в лес и сел в тени осин
на нескошенную
траву. Он снял с потной головы шляпу и лег, облокотившись
на руку,
на сочную, лопушистую лесную
траву.
Левин не замечал, как
проходило время. Если бы спросили его, сколько времени он косил, он сказал бы, что полчаса, — а уж время подошло к обеду. Заходя ряд, старик обратил внимание Левина
на девочек и мальчиков, которые с разных сторон, чуть видные, по высокой
траве и по дороге шли к косцам, неся оттягивавшие им ручонки узелки с хлебом и заткнутые тряпками кувшинчики с квасом.
Во время покосов не глядел он
на быстрое подыманье шестидесяти разом кос и мерное с легким шумом паденье под ними рядами высокой
травы; он глядел вместо того
на какой-нибудь в стороне извив реки, по берегам которой
ходил красноносый, красноногий мартын — разумеется, птица, а не человек; он глядел, как этот мартын, поймав рыбу, держал ее впоперек в носу, как бы раздумывая, глотать или не глотать, и глядя в то же время пристально вздоль реки, где в отдаленье виден был другой мартын, еще не поймавший рыбы, но глядевший пристально
на мартына, уже поймавшего рыбу.
Летики не было; он увлекся; он, вспотев, удил с увлечением азартного игрока. Грэй вышел из чащи в кустарник, разбросанный по скату холма. Дымилась и горела
трава; влажные цветы выглядели как дети, насильно умытые холодной водой. Зеленый мир дышал бесчисленностью крошечных ртов, мешая
проходить Грэю среди своей ликующей тесноты. Капитан выбрался
на открытое место, заросшее пестрой
травой, и увидел здесь спящую молодую девушку.
Он пошел домой; но, дойдя уже до Петровского острова, остановился в полном изнеможении,
сошел с дороги, вошел в кусты, пал
на траву и в ту же минуту заснул.
— Вот новость! Обморок! С чего бы! — невольно воскликнул Базаров, опуская Павла Петровича
на траву. — Посмотрим, что за штука? — Он вынул платок, отер кровь, пощупал вокруг раны… — Кость цела, — бормотал он сквозь зубы, — пуля
прошла неглубоко насквозь, один мускул, vastus externus, задет. Хоть пляши через три недели!.. А обморок! Ох, уж эти мне нервные люди! Вишь, кожа-то какая тонкая.
Самгин взглянул направо, налево, людей нигде не было,
ходили три курицы, сидела
на траве шершавая собака, внимательно разглядывая что-то под носом у себя.
Самгин, облегченно вздохнув,
прошел в свою комнату; там стоял густой запах нафталина. Он открыл окно в сад;
на траве под кленом сидел густобровый, вихрастый Аркадий Спивак, прилаживая к птичьей клетке сломанную дверцу, спрашивал свою миловидную няньку...
Уж полдень давно ярко жег дорожки парка. Все сидели в тени, под холстинными навесами: только няньки с детьми, группами, отважно
ходили и сидели
на траве, под полуденными лучами.
Шагах в пятидесяти оттуда,
на вязком берегу, в густой
траве, стояли по колени в тине два буйвола. Они, склонив головы, пристально и робко смотрели
на эту толпу, не зная, что им делать. Их тут нечаянно застали: это было видно по их позе и напряженному вниманию, с которым они сторожили минуту, чтоб уйти; а уйти было некуда: направо ли, налево ли, все надо
проходить чрез толпу или идти в речку.
Накануне был первый теплый весенний дождь. Везде, где не было мостовой, вдруг зазеленела
трава; березы в садах осыпались зеленым пухом, и черемуха и тополя расправляли свои длинные пахучие листья, а в домах и магазинах выставляли и вытирали рамы.
На толкучем рынке, мимо которого пришлось проезжать Нехлюдову, кишела около выстроенных в ряд палаток сплошная толпа народа, и
ходили оборванные люди с сапогами под мышкой и перекинутыми через плечо выглаженными панталонами и жилетами.
Меня тотчас охватила неприятная, неподвижная сырость, точно я вошел в погреб; густая, высокая
трава на дне долины, вся мокрая, белела ровной скатертью;
ходить по ней было как-то жутко.
Ощупывая почву ногами, мы осторожно пробирались вперед и,
пройдя с полкилометра, очутились
на сухом месте, густо заросшем
травой.
Следующий день — 7 августа. Как только взошло солнце, туман начал рассеиваться, и через какие-нибудь полчаса
на небе не было ни одного облачка. Роса перед рассветом обильно смочила
траву, кусты и деревья. Дерсу не было
на биваке. Он
ходил на охоту, но неудачно, и возвратился обратно как раз ко времени выступления. Мы сейчас же тронулись в путь.
Потом он стал говорить, что по их обычаю
на могилы покойников нельзя
ходить, нельзя вблизи стрелять, рубить лес, собирать ягоды и мять
траву — нельзя нарушать покой усопших.
Сразу от огня вечерний мрак мне показался темнее, чем он был
на самом деле, но через минуту глаза мои привыкли, и я стал различать тропинку. Луна только что нарождалась. Тяжелые тучи быстро неслись по небу и поминутно закрывали ее собой. Казалось, луна бежала им навстречу и точно
проходила сквозь них. Все живое кругом притихло; в
траве чуть слышно стрекотали кузнечики.
Юность невнимательно несется в какой-то алгебре идей, чувств и стремлений, частное мало занимает, мало бьет, а тут — любовь, найдено — неизвестное, все свелось
на одно лицо,
прошло через него, им становится всеобщее дорого, им изящное красиво, постороннее и тут не бьет: они даны друг другу, кругом хоть
трава не расти!
По воскресеньям он аккуратно
ходил к обедне. С первым ударом благовеста выйдет из дома и взбирается в одиночку по пригорку, но идет не по дороге, а сбоку по
траве, чтобы не запылить сапог. Придет в церковь, станет сначала перед царскими дверьми, поклонится
на все четыре стороны и затем приютится
на левом клиросе. Там положит руку
на перила, чтобы все видели рукав его сюртука, и в этом положении неподвижно стоит до конца службы.
Горохов мыс выдавался в Ключевую зеленым языком. Приятно было свернуть с пыльной дороги и брести прямо по зеленой сочной
траве, так и обдававшей застоявшимся тяжелым ароматом. Вышли
на самый берег и сделали привал. Напротив, через реку, высились обсыпавшиеся красные отвесы крутого берега, под которым
проходила старица, то есть главное русло реки.
Три недели матка почти не слезает с гнезда и день и ночь; только в полдни
сходит она
на самое короткое время, непременно закрыв гнездо
травою и перьями, чтобы яйца не простыли.
Первое уменьшение числа перепелок после порядочного мороза или внезапно подувшего северного ветра довольно заметно, оно случается иногда в исходе августа, а чаще в начале сентября; потом всякий день начинаешь травить перепелок каким-нибудь десятком меньше; наконец, с семидесяти и даже восьмидесяти штук
сойдешь постепенно
на три,
на две,
на одну: мне случалось несколько дней сряду оставаться при этой последней единице, и ту достанешь, бывало, утомив порядочно свои ноги, исходив все места, любимые перепелками осенью: широкие межи с полевым кустарником и густою наклонившеюся
травою и мягкие ковылистые ложбинки в степи, проросшие сквозь ковыль какою-то особенною пушистою шелковистою травкою.
Около часа бродил я по тайге, высматривая дорогу при вспышках молнии и натыкаясь
на колодник в
траве. Наконец, дождь начал стихать, удары грома сделались не так оглушительны; итти стало труднее. В это время до слуха моего донесся шум прибоя. Я прибавил шаг и,
пройдя сквозь заросли тальников, вышел к мерю.
Лето было дождливое, и сена поставили сравнительно немного. Особенно неудачная вышла страда
на Самосадке, где почти все сено сгнило. В горах это случается: заберется ненастье и кружится
на одном месте. И в Мурмосе «сена не издались», так что негде было и купить его ближе ста верст, да и в сторону орды тоже
на траву вышел большой «неурождай». Об овсах
ходили нехорошие слухи.
Обратно Ганна
прошла берегом Култыма и напала
на след по мокрой
траве, который вел к ним
на покос.
Однажды я
проходил в саду мимо известного забора — и увидел Зинаиду: подпершись обеими руками, она сидела
на траве и не шевелилась.
После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала в большое село Никольское,
прошла на станцию, спросила себе чаю и села у окна, поставив под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой
травы, волостное правление — темно-серый дом с провисшей крышей.
На крыльце волости сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По
траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
Ходишь по земле туда-сюда, видишь города, деревни, знакомишься со множеством странных, беспечных, насмешливых людей, смотришь, нюхаешь, слышишь, спишь
на росистой
траве, мерзнешь
на морозе, ни к чему не привязан, никого не боишься, обожаешь свободную жизнь всеми частицами души…
— Помилуйте!
на что похоже! выбросили кусок, да еще ограничивают! Говорят, пользуйся так-то и так-то: лесу не руби,
травы не мни, рыбы не лови! А главное, не смей продавать, а эксплуатируй постепенно сам! Ведь только у нас могут
проходить даромподобные нелепости.
— Нет-с, не гонку, — принялся объяснять Янгуржеев, — но Феодосий Гаврилыч, как, может быть, вам небезызвестно, агроном и любит охранять не
травы, нам полезные, а насекомых, кои вредны
травам; это я знаю давно, и вот раз, когда
на вербном воскресеньи мы купили вместе вот эти самые злополучные шарики, в которые теперь играли, Феодосий Гаврилыч приехал ко мне обедать, и вижу я, что он все
ходит и посматривает
на окна, где еще с осени лежало множество нападавших мух, и потом вдруг стал меня уверять, что в мае месяце мухи все оживут, а я, по простоте моей, уверяю, что нет.
Прошло дня четыре. Морозов сидел в брусяной избе за дубовым столом.
На столе лежала разогнутая книга, оболоченная червчатым бархатом, с серебряными застежками и жуками. Но боярин думал не о чтении. Глаза его скользили над пестрыми заголовками и узорными
травами страницы, а воображение бродило от жениной светлицы к садовой ограде.
Это были поэмы Пушкина. Я прочитал их все сразу, охваченный тем жадным чувством, которое испытываешь, попадая в невиданное красивое место, — всегда стремишься обежать его сразу. Так бывает после того, когда долго
ходишь по моховым кочкам болотистого леса и неожиданно развернется пред тобою сухая поляна, вся в цветах и солнце. Минуту смотришь
на нее очарованный, а потом счастливо обежишь всю, и каждое прикосновение ноги к мягким
травам плодородной земли тихо радует.
Тёплым, ослепительно ярким полуднем, когда даже в Окурове кажется, что солнце растаяло в небе и всё небо стало как одно голубое солнце, — похудевшая, бледная женщина, в красной кофте и чёрной юбке,
сошла в сад, долго, без слов напевая, точно молясь,
ходила по дорожкам, радостно улыбалась, благодарно поглаживала атласные стволы берёз и ставила ноги
на тёплую, потную землю так осторожно, точно не хотела и боялась помять острые стебли
трав и молодые розетки подорожника.
— Найди ты ее гнездо и оплети плетешок кругом, чтоб ей
пройти нельзя. Вот она придет, покружит и сейчас назад; найдет разрыв-траву, принесет, плетень раззорит. Вот ты и поспевай
на другое утро, и смотри: где разломано, тут и разрыв-трава лежит. Бери и неси куда хочешь. Не будет тебе ни замка, ни закладки.
«Многие тысячи лет
прошли с той поры, когда случилось это. Далеко за морем,
на восход солнца, есть страна большой реки, в той стране каждый древесный лист и стебель
травы дает столько тени, сколько нужно человеку, чтобы укрыться в ней от солнца, жестоко жаркого там.
— Друг мой, успокойся! — сказала умирающая от избытка жизни Негрова, но Дмитрий Яковлевич давно уже сбежал с лестницы;
сойдя в сад, он пустился бежать по липовой аллее, вышел вон из сада,
прошел село и упал
на дороге, лишенный сил, близкий к удару. Тут только вспомнил он, что письмо осталось в руках Глафиры Львовны. Что делать? — Он рвал свои волосы, как рассерженный зверь, и катался по
траве.
Зотушка так и сделал.
Прошел рынок, обошел фабрику и тихим незлобивым шагом направился к высокому господскому дому, откуда ему навстречу, виляя хвостом, выбежал мохнатый пестрый Султан, совсем зажиревший
на господских хлебах, так что из пяти чувств сохранил только зрение и вкус. Обойдя «паратьнее крыльцо», Зотушка через кухню пробрался
на половину к барышне Фене и предстал перед ней, как лист перед
травой.
Когда вы почувствуете, что линь очень велик, то ненадобно торопиться и тащить слишком сильно: можно переломить крючок, если он воткнулся в лобковую кость его рта и пришелся
на взлом; держите лесу слегка внатяжку и дожидайтесь, когда линь решится
ходить; тогда начинайте водить и водите долго, ибо он очень силен и не скоро утомляется; берегитесь
травы: он сейчас в нее бросится, запутается и готов оставаться там несколько часов.
Кроме хищных и нехищных рыб, немало также поедает икру птица; самые главные истребительницы — утки, чайки и вороны: утки и чайки хватают ее, плавающую в воде, даже ныряют за ней, а вороны достают ее сухопутно,
ходя по берегам и по мелкой воде, преимущественно около
трав, куда икру прибивает ветром и где она, прилипнув к осоке или камышу,
на которые всплескивается волнами, часто обсыхает и пропадает даром.
По утрам должно удить
на местах чистых, открытых или около
трав; в полдень, напротив (разумеется, в летние жары), окунь любит стоять в тени, в корягах под кустами, под навесом
трав и лопухами; следовательно, надобно удить в самых
травах; вечером же окунь опять
ходит по местам чистым и открытым.
— И, отец ты мой, тàк испортят, что и навек нечеловеком сделают! Мало ли дурных людей
на свете! По злобе вынет горсть земли из-под следу… или чтò там… и навек нечеловеком сделает; долго ли до греха? Я так-себе думаю, не
сходить ли мне к Дундуку, старику, чтò в Воробьевке живет: он знает всякие слова, и
травы знает, и порчу снимает, и с креста воду спущает; так не пособит ли он? — говорила баба: — може он его излечит.
Прошло больше года. В Сокольниках, недалеко от полотна Ярославской дороги, сидели
на траве Юлия и Ярцев; немного в стороне лежал Кочевой, подложив руки под голову, и смотрел
на небо. Все трое уже нагулялись и ждали, когда
пройдет дачный шестичасовой поезд, чтоб идти домой пить чай.
Да, я опять
хожу по этим горам, поднимаюсь
на каменистые кручи, спускаюсь в глубокие лога, подолгу сижу около горных ключиков, дышу чудным горным воздухом, напоенным ароматами горных
трав и цветов, и без конца слушаю, что шепчет столетний лес…
В нашем заводе были два пруда — старый и новый. В старый пруд вливались две реки — Шайтанка и Сисимка, а в новый — Утка и Висим. Эти горные речки принимали в себя разные притоки. Самой большой была Утка,
на которую мы и отправились. Сначала мы
прошли версты три зимником, то есть зимней дорогой, потом свернули налево и пошли прямо лесом. Да, это был настоящий чудный лес, с преобладанием сосны. Утром здесь так было хорошо: тишина, смолистый воздух, влажная от ночной росы
трава, в которой путались ноги.
С восходом солнца он отправился искать сестру,
на барском дворе, в деревне, в саду — везде, где только мог предположить, что она
проходила или спряталась, — неудача за неудачей!.. досадуя
на себя, он задумчиво пошел по дороге, ведущей в лес мимо крестьянских гумен: поровнявшись с ними и случайно подняв глаза, он видит буланую лошадь, в шлее и хомуте, привязанную к забору; он приближается… и замечает, что
трава измята у подошвы забора! и вдруг взор его упал
на что-то пестрое, похожее
на кушак, повисший между цепких репейников… точно! это кушак!.. точно! он узнал, узнал! это цветной шелковый кушак его Ольги!
Брр! Дрожь меня по жилам пробирает!
Ведь, право, ничему не верит он,
Все для него лишь трын-трава да дудки,
А
на меня могильный холод веет,
И чудится мне, будто меж гробниц
Уже какой-то странный
ходит шепот.
Ух, страшно здесь! Уйду я за ограду!
Катерина Львовна приподнялась
на локоть и глянула
на высокую садовую
траву; а
трава так и играет с лунным блеском, дробящимся о цветы и листья деревьев. Всю ее позолотили эти прихотливые, светлые пятнышки и так
на ней и мелькают, так и трепещутся, словно живые огненные бабочки, или как будто вот вся
трава под деревьями взялась лунной сеткой и
ходит из стороны в сторону.
Известно,
ходит она
на одних задних лапах,
травы не ест, слова говорит, смеется — значит, не скот.
Вечерами
на закате и по ночам он любил сидеть
на холме около большой дороги. Сидел, обняв колена длинными руками, и, немотствуя, чутко слушал, как мимо него спокойно и неустанно течет широкая певучая волна жизни: стрекочут хлопотливые кузнечики, суетятся, бегают мыши-полевки, птицы летят ко гнездам,
ходят тени между холмов, шепчут
травы, сладко пахнет одонцем, мелиссой и бодягой, а в зеленовато-голубом небе разгораются звезды.
Еще до восхождения солнечного Лиза встала,
сошла на берег Москвы-реки, села
на траве и, подгорюнившись, смотрела
на белые туманы, которые волновались в воздухе и, подымаясь вверх, оставляли блестящие капли
на зеленом покрове натуры.
И во сколько раз счастливее их те старые и молодые туристы, которые, не имея денег, чтобы жить в отелях, живут где придется, любуются видом моря с высоты гор, лежа
на зеленой
траве,
ходят пешком, видят близко леса, деревни, наблюдают обычаи страны, слышат ее песни, влюбляются в ее женщин…